II
В ЗЕЛЕНОМ ГОРОДЕ

-1-

Весь день до самого вечера Гордик и его новый сказочный друг Лузя шли по лесу и добрались до Риникуса уже затемно. Еще издали Гордик догадался, что они подходят к городу: он увидел башни и причудливые крыши домов, которые хоть и были зеленого цвета, все же хорошо выделялись на фоне листвы деревьев. Город окружала красивая, высокая ограда, которая, скорее, служила украшением, чем защитой от врагов. Ажурную решетку ограды оплетали прекрасные цветы: розовые, голубые, фиолетовые. Они переливались серебряным светом и сверкали под вечерним солнцем. Город выглядел действительно сказочно, и Гордик, подняв голову, любовался им, еще даже не войдя в ворота. 
- Ах, как здесь приятно пахнет! – восторженно сказал Городовичок.
И вдруг снова услышал тот грустный, вздыхающий на каждом слове голос, который впервые услышал утром в кустах папоротника: «Да… это пахнут эти замечательные цветы… Только они теперь никого не радуют. Ах, теперь ничто никого не радует…». И в глазах его снова появились слезы.
Гордик ничего не ответил. Он вдыхал волшебный аромат незнакомых цветов и наслаждался прекрасными видами Зеленого города.  Между тем они подошли к главным воротам. Лузя легко толкнул их, и лесной город Риникус открылся перед ними.
Безнадежная тоска и уныние предстала взору Городовичка. Теперь он понял, о чем говорил ему его друг: зеленые человечки, такие же, как сам Лузя, сидели прямо на улицах и тихонько плакали. Зрелище было таким унылым, что, казалось, тоска и безнадежность висят прямо в воздухе и наваливаются на плечи, как тяжелый груз. Гордик посмотрел на своего друга: он плелся рядом, повесив голову, тихонько роняя слезы. От веселого и жизнерадостного человечка, каким он был еще совсем недавно, не осталось и следа.
Восхитительные красоты города терялись за бесконечными слезами его жителей.
- Где твой дом? - спросил Гордик плачущего друга.
- Вот здесь, - ответил Лузя и уселся на какой-то камешек прямо там, где стоял.
«Да… плохо дело», - подумал Городовичок, понимая, что надо искать домик для ночлега. Он не знал, стоит ли чего-нибудь опасаться ночью на улицах этого лесного города, но рисковать ему не хотелось. И, потянув безвольного Лузю за руку, он пошел дальше по улицам, рассматривая дома. Они были очень красивыми и изящными. Невольно Гордик любовался и домами, и устройством улиц, и аккуратными двориками. Цветы, которыми Риникус встретил своего гостя у ворот, росли чуть ли не в каждом дворике зеленых человечков. И от серебряного света, который они излучали, в городе было светло и волшебно. Гордик понимал, что уже очень поздно и надо искать ночлег для себя и для Лузи. Он посмотрел по сторонам и свернул в узкий переулок между оградами маленьких домов. Переулок оказался длинным и извилистым, дома закончились, освещавшие путь цветы тоже, и мальчик вел за руку друга в сумерках, торопясь, пока не наступила глубокая ночь. Переулок привел Гордика к небольшому пустырю, на котором были навалены старые сухие деревья. Было похоже, что это место когда-то использовалось горожанами для проведения, может быть, праздников или каких-то особенных ритуалов.  Искать что-то еще не было уже ни сил, ни смысла. Гордик сел на поваленные деревья и осмотрелся. Лузя, который тоже сел рядом, похоже, уже крепко спал, свесив голову низко на грудь. Вокруг никого не было видно, и мальчика тоже охватила усталость: он лег рядом с сухими деревьями, и в тот же миг, забыв все приключения прошедшего дня, крепко заснул.
Проснулся он несколько часов спустя от жаркого тепла и характерного потрескивания горящего дерева. Открыв глаза, Гордик увидел перед собой костер. Тепло от костра разливалось вокруг, и прохлада летней ночи в лесу растворялась в пахучем дыму и неярком свете. Мальчик оглядел пустырь. На первый взгляд, никого не было заметно, однако он не мог отделаться от  ощущения того, что за ним кто-то наблюдает, да и костер не мог бы разгореться сам собой. Здесь явно кто-то был. Кроме Лузи, который лежал калачиком на земле, видимо, свалившись во сне с дерева, на котором он заснул, Гордик знал только одного человека в этом загадочном лесу.
- Барон Кристофер Фердинанд? – спросил он тишину. – Вы здесь?
Вдруг над костром что-то ярко вспыхнуло белым светом, зашипело, отбрасывая маленькие искорки, и Гордик увидел прозрачное облако прямо над огнем костра, которое быстро густело, наливалось краской и принимало очертания. Через несколько мгновений Гордик угадал в этом белом дымящемся облаке облик старца, а еще через мгновение старик спустился на землю, твердо встал на ноги и неторопливо заговорил:
- Откуда тебе известно это имя, мальчик?
- Я… познакомился с ним вчера днем по дороге в этот город…
- Вот как. Значит, он уже знает тебя в лицо…позволь представиться тебе: меня зовут Алексий.
- Правда? Вы и есть тот волшебник, которого искал Лузя?
Старец улыбнулся в седую бороду: «Наверное». Он видел, что Гордик с любопытством разглядывает его в свете огня и не торопил его. Алексий был высоким, несколько худощавым стариком с добрыми глазами и короткой седой бородой. Одет он был во что-то длинное и белое, а вот во что именно, Гордик никак не мог разобрать, потому что старик весь был прозрачным и светящимся, и понять, во что он был одет, казалось невозможно.
- Скажите, - наконец, спросил Гордик, - а, правда, что вы можете спасти Риникус от этой болезни, которая всех заставляет лить слезы?
- Не совсем так. Скорее, это можешь сделать ты. И это не болезнь, а колдовство.
- Правда?
- О, да, мальчик.
Городовичок слегка смутился и негромко сказал старику:
- Меня здесь называют Гордик…
- Я знаю, - как бы между прочим, ответил Алексий, не глядя на него, - садись, я расскажу тебе все, что ты должен знать. На лесные города, действительно, наложены волшебные чары. Ты будешь идти по тропинкам Мудрого леса и, попадая в города, будешь помогать жителям. Ты – именно тот, кого все ждут, и кто сможет помочь завершить то, что начато много лет назад…
- Я не понимаю…
- Я не могу слишком много говорить тебе. Ты сам должен пройти этот путь и многое понять. Я буду лишь направлять тебя. И только ночью. Днем я превращаюсь в маленького лесного зверя, и он не может знать того, что знаю я. Возьмите его с собой, потому что если он погибнет в лесу, я не смогу больше приходить к тебе даже по ночам.
Тут Алексий посмотрел в сторону лежащего на земле Лузи и улыбнулся ему доброй улыбкой: «Доброй ночи, отважный житель Зеленого города!» Лузя вытаращил глаза спросонья и пролепетал что-то невнятное. Выглядел он довольно бодро, глаза были ясными и чистыми. Гордик отметил про себя, что Лузя снова как будто избавился от напасти.
- Скажите, - спросил он Алексия, - а откуда вы знаете, что именно я могу сделать все, что вы сказали? Ведь вы меня не знаете. И как вы нашли меня здесь? Ведь я пришел сюда днем, а днем вы в другом облике?
- Ты задаешь много вопросов, мальчик, но это хорошо. Ты любознательный и пытаешься добраться до самой сути. Я отвечу на твои вопросы, но потом я должен буду оставить вас. Этой ночью вам еще предстоит потрудиться.
Друзья переглянулись и приготовились сосредоточенно слушать старца.
«Да, мальчик, я не знаю тебя, это правда, - начал Алексий. – Но в тебе есть знак. Огонь. Цвет огня. Ты прочтешь об этом в пророчествах, которые откроются тебе, если ты заслужишь этого. Днем я не знал, куда ты идешь, но с наступлением ночи, когда я появился в том доме, в котором ты уже побывал и в котором я ждал тебя уже много лет, одноусое насекомое указало мне, что ты двинулся по тропинке от дома в ближайший город. Поэтому я и нашел тебя здесь. Ты рассудительный, добрый и смелый. Эти качества должны помочь тебе».
С этим словами Алексий снова стал быстро растворяться и превращаться в прозрачное облако.
- Но что я должен сделать? Куда мне идти?
Гордик вскочил со своего места и подбежал к тому месту, над которым все выше поднималось белое облако, теряя очертания старика. Но он слышал только потрескивание костра, стрекотание сверчков и шелест ночного ветра в деревьях. И лишь когда облако стало лишь еле заметной дымкой, и Гордик уже утратил надежду получить ответы на свои вопросы, ему показалось, что он уловил чуть слышное: «Докажи, что ты достоин своего имени».

-2-

Городовичок снова сел на поваленные деревья и стал подбрасывать в костер мелкие сухие щепки. Он чувствовал, что происходит что-то важное, что ответы где-то совсем рядом, но он пока не знает, где и как нужно их искать.
- Вот тебе и попал в сказку… - задумчиво проговорил он.
- Как думаешь, что теперь нам делать?
- Я думаю, что то, что ты перестал плакать – уже очень хорошо. Теперь надо понять, что это за приступы у тебя такие, и почему у остальных они не проходят, как у тебя. Давай рассуждать.
- Давай, - согласился Лузя, который еще никак не мог привыкнуть к своему новому другу и не знал, как к нему теперь относиться, когда сам Алексий сказал, что он избранный.
- В первый раз ты перестал плакать, когда выбрался из папоротника там, в лесу, недалеко от домика. Это было далеко от города. Так-так…, - Гордик встал и принялся сосредоточенно ходить вокруг костра, положив руку на лоб. – Это не пойдет, потому что мы сейчас в самом городе, а болезнь прошла снова. Может, она проходит после сна?
- Но там, в кустах я не спал!
- Тогда снова не то… тогда был день, а теперь ночь… опять не подходит! Что-то есть в том месте такого, что есть и на этой поляне, - рассуждал Гордик, - но что?
- А, может, наоборот?
- Как это?
- Ну, чего-то наоборот, нет и здесь, и там такого, что заставляет болеть в городе?
- Верно! Но, с другой стороны, мы и теперь находимся в городе. Слушай, Алексий сказал, что это не болезнь, а колдовство. Значит, кто-то заколдовал ваш город, и он заставляет вас плакать. Может, это сами жители?
- Ну… не знаю, - неуверенно протянул Лузя. – Ты сам говоришь, что заколдован город, а не жители. Если бы заколдованы были жители, то есть и я, - тогда бы я не смог избавиться от этого ни тогда, ни сейчас. Все дело именно в городе.
- Верно, - согласился Гордик. – Думай, думай, - говорил он сам себе, потирая рукой лоб. – Послушай, а давно это у вас?
- Нет, не очень. Пожалуй… пару недель. Сейчас расскажу. В начале лета был праздник цветов. Как раз в тот день впервые у ворот города появились эти прекрасные голубые и розовые цветы, и мы приняли их за чудесный знак в честь праздника. Это было месяц назад. Потом еще неделю риники радовались наступлению лета, рассаживали в своих садиках новые цветы, придумывали новые песни… а потом… вот, наверное, потом все и началось.
- Как потом? Так ты разве не понял? Все дело в этих цветах! Я-то думал, что они были у вас всегда!
Лузя в недоумении глянул на Городовичка: «Как же я сразу не догадался?! И что же нам теперь с ними делать?»
Но Городовичок уже не слушал его. Он радостно подбирал с земли сухие веточки и бросал их в огонь, чтобы тот разгорался сильнее и ярче. «Ну, конечно же, - бормотал он себе под нос, - здесь нет ни одного этого цветка, нет того дурманящего запаха, не зря я выбрал именно это место для ночлега! И там, в лесу, тоже не было ничего подобного…». Он так увлекся, что распалил огонь до такой степени, что Лузя даже испугался. «Послушай, - спросил он Гордика, - а как ты узнал, что именно на этом месте в городе мы разводим костры?»
Городовичок вдруг остановился и посмотрел на Лузю так, будто наконец что-то прояснилось: «А ведь я не разводил костер», - сказал он.
- Значит, это Алексий.
- Да. А зачем?
-  Я не знаю, Гордик. Но я помню, как он сказал, что этой ночью нам надо потрудиться. Как думаешь, он имел в виду, что нам надо вырвать эти цветы?
- Думаю, да.
- Тогда идем.
И, оставив костер, они двинулись обратно по темному переулку вглубь города. Чтобы не ощущать дурманящий запах цветов, друзья решили повязать на лицо платки, чтобы закрыть нос. Дышать решили только ртом, надеясь, что  так запах на них не подействует. На всякий случай Гордик предложил еще и не смотреть на заколдованные цветы, потому что опасался того серебряного света, которым они светились в темноте. Лузя согласился, и друзья принялись за работу. Они заходили в каждый двор каждого домика, и, зажмурившись, с корнями вырывали волшебные цветы из земли. Вырванные цветы переставали светиться и выглядели вполне обычно.  Потом они собирали их в охапки и выносили из двориков на улицу, сваливая в большую кучу. Оба они уже устали, тем более, что все время приходилось возвращаться на одно и то же место, из любого уголка города, чтобы свалить в одну кучу вырванные цветы. Но они твердо решили не бросать начатое дело.
Начало светать. Друзья валились с ног от усталости, когда из зеленых домиков стали выглядывать первые проснувшиеся риники. Они  протирали сонные глаза и с любопытством оглядывались вокруг. Гордик довольно улыбался: он видел, что зеленые человечки не плачут, не опускают больше свои большие глаза в землю, а весело оглядываются по сторонам, как будто действительно после тяжелой болезни, не понимая, что же с ними было. Лузя снял надоевшую повязку с лица: запаха больше не было. Городок быстро просыпался и начинал гомонить голосами зеленых человечков.
- Что такое? - спрашивали они друг друга,  - что случилось?
- Куда девались цветы?
- Что с нами было? Зачем мы так плакали?
И Лузя терпеливо объяснял горожанам, что произошло.
Гордик устало побрел в очередной раз в сторону кучи цветов. Он подошел к ней ближе и встал, как вкопанный. "Не может быть" - подумал он, хотя уже понимал, что в этом месте может случиться все, что угодно.
Цветы, которые еще с час назад были навалены безжизненной горой на одной из улиц Риникуса, казалось, опять оживали. Гордик снова видел перед собой тот ненавистный серебристый свет. Куча цветов светилась. Мальчик начал лихорадочно соображать. "Если сразу цветы завяли, а теперь снова начали светиться, значит, они оживают, когда корни попадают на землю, - рассуждал он. - Но если они начали оживать, значит, скоро снова появится тот дурманящий запах, который завораживает риников и, возможно, рано или поздно начнет действовать и на меня».
Он ругал себя за то, что сразу не подумал об этом: эти цветы не так-то просто уничтожить. Он оглядел землю вокруг себя. То там, то здесь он заметил маленькие зеленые росточки, которые еле-еле пробивались из земли. "Да, хорошо еще, что они не сразу начинают пахнуть своим заколдованным запахом..."
Действовать нужно было быстро. Гордик решил не поддаваться отчаянию, которое готово было охватить его, и, заражаясь хорошим настроением от риников, которые освободились от колдовства, снова принялся за работу.
- Лузя! Скорее помоги мне!
- Я здесь! - Из толпы зеленых человечков показалась знакомая физиономия Лузи.
- Слушай внимательно. Я понял, для чего Алексий развел ночью костер - это был знак. Мы должны были сразу догадаться, что волшебные цветы нужно сжигать! Скажи всем жителям, чтобы разводили костры. Затем пусть вырывают из земли вот эти ростки и бросают в огонь.
- А ты уверен?... А, может, нужно сжигать именно в том костре, который развел Алексий? И, знаешь, в нашем городе мы не разводим костры...
- Лузя, не глупи! Разве ты хочешь, чтобы все снова плакали? Пока это еще только маленькие росточки, нужно скорее их сжигать и поменьше рассуждать!
Но зеленые человечки, которые стояли рядом и слышали весь разговор, сами догадались, что нужно делать.
- Костры, - говорили они друг другу, - разводите костры! Сжигайте эти цветы!
Прошло совсем немного времени, и в Зеленом городе загорелось множество огней, в которых сжигались снова и снова вырастающие из земли заколдованные цветы.

-3-

Целый день зеленые человечки риники трудились не покладая рук. Они гнали прочь мысли об усталости, потому что никто из них не хотел снова попасть под влияние злого колдовства. И только поздно вечером, когда над городом висела круглая луна, они собрались немного отдохнуть вокруг самого большого костра из числа тех, что  горели на улицах их родного города. Гордик с Лузей тоже были здесь, и остальным ринкам не терпелось побольше узнать о том, кто сумел спасти их от колдовства.
Они дружно сидели вокруг костра, жарили бутерброды на веточках и болтали и том, что им пришлось пережить.
Сам Городовичок, казалось, о чем-то сосредоточенно размышлял.
- Послушай, - сказал он сидящему рядом Лузе, - у меня не идут из головы слова Алексия.
- О чем?
- О том незнакомом бароне, которого мы встретили в лесу. - Гордик достал из-под рубашки подаренный медальон, висевший у него на шее. - Он сказал: "Теперь он знает тебя в лицо". Мне начинает казаться, что это он и есть тот, с кем мне предстоит сразиться. И, выходит, именно он заколдовал Риникус.
- Нет, этого не может быть, - устало вздохнул Лузя, - ты так проникся ролью спасителя, что теперь тебе мерещатся враги за каждым кустом.
- Ты так говоришь, - серьезно возразил Гордик, ничуть не обидевшись на друга, - потому что он был любезным и ласковым, да еще подарил эту штуковину. Но ты вспомни, что он сказал нам при встрече! Разве он был таким уж вежливым!
- А ведь и правда! Как же мы с тобой не заметили такой перемены в его поведении? Может, он нас тоже заколдовал, - вытаращил глаза Лузя, уже готовый поверить в то, что тот барон. А это, в свою очередь, и есть самое большое зло в этом лесу, - может, это был гипноз?
- Я не знаю. Но вспомни хорошенько, что мы знаем о нем? Мы разговаривали с ним  около получаса, а  он нам о себе так ничего и не сказал! Зато узнал все о нас с тобой.
Гордик снова задумчиво посмотрел на медальон. Он подумал о том, что его, наверное, не стоило брать у незнакомца, а теперь его следует просто выбросить, но он не хотел этого делать. Он решил послушать свое сердце, которое подсказывало ему, что в этом медальоне нет опасности, хотя разум твердил обратное. И, приняв окончательное решение, он сунул талисман обратно под рубашку.
Зеленые человечки смотрели на диковинного рыжего мальчика, слушали его разговор с Лузей и загадочно переглядывались между собой. Наконец, один из них, очевидно, самый старший, заговорил с Городовичком:
- Скажи, спаситель Зеленого города, а говорил ли тебе дух Алексия о письменах, которые лесной народ скрывает от всякого глаза, в ожидании того, кто должен их прочесть?
- Письмена? Нет... наверное, не говорил. Хотя он сказал о каких-то пророчествах, которые мне нужно заслужить.
Риники снова переглянулись.
- Ну, что ж, - снова заговорил старейший риник, - мы думаем, что ты заслужил это право. Ты спас не только своего друга, ты помог целому городу и вернул нам разум.
- Да... только теперь ваш прекрасный город похож на один большой факел.
- Это неважно, поверь мне. Все это можно построить заново. А вот зеленых человечков никто бы не вернул, если бы мы погибли. Идем за мной.
И Гордик послушно двинулся вслед за зелеными человечками, которые толпой двинулись на окраину города во главе с самым старшим.
- Скажи, Лузя, - негромко спросил Гордик, шагая по улицам, освещенным многочисленными кострами, - ты знаешь, о чем он говорил?
- Конечно, знаю! Об этом знает каждый житель Зеленого города с самого детства. И еще все знают, что это большая тайна, которую мы должны хранить. Это тоже как-то связано с Алексием, но я не знаю, как именно.
На этих словах Лузя замолчал, взял Гордика за руку, и они вместе пошли за остальными.
Лесной город было трудно узнать. В темноте наступившей ночи огни костров выглядели еще более зловеще и беспощадней, чем днем. Аккуратные дворики, которые так нравились Городовичку, теперь были истоптаны, земля была изрыта от цветов, которые вырывались с корнями. За чистотой и аккуратностью крылечек и заборчиков следить было теперь некому, поэтому они тоже смотрелись не так, как прежде. 
Вдруг все остановились. Городовичок огляделся. Место было, хоть и пустынное, но ничего особенного в нем не было, если не считать старого дерева, которое одиноко стояло на пригорке. Ветви его причудливо изгибались то вверх, то вниз, а ствол состоял сразу из пяти или шести тонких, переплетенных между собой стволов - видно было, что дерево очень-очень старое. Именно к этому дереву двинулись зеленые человечки. Они взялись за руки, и встали вокруг него.